Конфликт интерпретаций. Очерки по герменевтике

        «КОНФЛИКТ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ. ОЧЕРКИ ПО ГЕРМЕНЕВТИКЕ» — произведение П. Рикёра, развивающее его проект герменевтической феноменологии (Ricoeur P. Le conflit des interpretations. Essais d'hermeneutique. P., 1969; рус. пер. 1995). Центральная задача указанного проекта — описание путей самопонимания субъекта., раскрывающего себя в истории и в культуре. Решение этой задачи обнаруживается в том, что понимание себя и познание культурно-исторической реальности суть две стороны одной и той же деятельности, осуществляемой в рамках герменевтики. Точкой отталкивания для проводимого в книге исследования является феноменология Гуссерля, в которой Рикёр видит попытку достичь понимания субъекта в ходе непосредственного постижения очевидных смыслов, укорененных в сознании. Однако последующее развитие гуманитарного знания показывает, что всякое проявление субъективности является социально опосредованным. Рикёр расценивает феноменологию Гуссерля в целом как путь к «горизонту никогда не достижимой непосредственности» (Рикёр П. Что меня занимает последние 30 лет // Историко-философский ежегодник '90. М., 1991. С. 296—315). Субъект являет себя лишь через совокупность объективированных и доступных исследованию продуктов культурной деятельности. Не существует понимания себя, которое не было бы опосредовано знаками, символами и текстами. Иными словами, понимание субъектом самого себя совпадает с интерпретацией. Поэтому Рикёр определяет свой проект как «прививку герменевтики к феноменологии» (Рикёр П. Конфликт интерпретаций. М., 1995. С. 7).

        Рикёр рассматривает два возможных подхода к изучению продуктов культурной деятельности, различающихся позицией исследователя и задачей исследования. Первый характеризуется внешним положением исследователя, т.е. предполагает научную объективацию культурных феноменов. Второй — собственно герменевтический — состоит в истолковании этих феноменов как символов и означает пребывание исследователя в общем пространстве с источником подлежащих прояснению смыслов. Наиболее плодотворным в рамках научной объективации Рикёр считает структурализм, который, распространяя на все проявления культуры «лингвистическую модель» (т.е. ориентируясь на исследовательскую парадигму, заданную в лингвистике Соссюром), сосредоточивается на изучении целостной системы отношений. Ключевой характеристикой исследуемой системы оказывается при этом ее синхрония. Объяснение любого феномена должно базироваться на анализе завершенной структуры, в рамках которой он возникает. Всякое изменение есть временное нарушение целостности, компенсируемое системой, которая неизменно восстанавливает себя. Таким образом, обнаруживается граница структурализма, а вместе с ним — и научного подхода. Он не в состоянии понять историю, которая разворачивается как последовательность уникальных и подлежащих истолкованию событий. Историзм предполагает герменевтику, поскольку история совершается в постоянной интерпретации событий, рассмотренных как символы. В этой интерпретирующей деятельности существенно то, что истолковывающий исторические символы субъект сам принадлежит истории. Его понимание символов есть, в конечном счете, понимание самого себя.

        Говоря о самой герменевтической процедуре, Рикёр описывает важную особенность семантики символа. Последний никогда не может быть истолкован однозначно. Герменевтическая деятельность начинается тогда, когда первичный, непосредственно обнаруживаемый шысл означает иной символ, косвенный и потаенный. Интерпретация всегда направлена на проникновение к более глубоким уровням смысла. Рикёр раскрывает это обстоятельство, анализируя практику интерпретаций, свойственную психоанализу и феноменологии религии. Так, психоанализ направлен на прояснение глубинных смыслов, исходных импульсов человеческого существования, бессознательно проявляемых в речах, поступках, сновидениях. Феноменология религии раскрывает потаенный смысл ритуала, приходя, таким образом, к понятию священного. При этом Рикёр обращает особое внимание на соотношение истории и эсхатологии в иудаизме и христианстве. Для этих религий эсхатологический аспект составляет глубинный смысл всякого исторического события.

        Анализ семантики символа дает Рикёру основания для анализа понятия сознания. Он отвергает картезианский ход в самопонимании субъекта. Картезианское Cogito, обращенное к непосредственным данностям сознания, представляет собой ограничение мышления лишь прямым, поверхностным уровнем смыслов. Однако психоанализ показал неосуществимость претензий сознания выступать в качестве источника смысла. Подобное сознание уже разоблачено как «ложное сознание». Говоря об этом, Рикёр, наряду с Фрейдом, вспоминает также Ницше и Маркса. Задача состоит в том, чтобы через истолкование культурных опосредовании раскрыть подлинное «я» субъекта истории, а не конституировать «Я» трансцендентального сознания.

        Интерпретация, согласно Рикёру, имеет двойственную ориентацию. С одной стороны, она осуществляет движение к истоку, к исходным смыслам субъективного бытия. В этом качестве она представляет собой археологию, исследование начал (архэ), скрытых под поверхностными смысловыми пластами. С другой стороны, в ходе герменевтического истолкования обнаруживается направленность в будущее, к порождению новых смыслов. В этом качестве всякая интерпретация есть телеология. Указание на архэ и телос, как на два вектора истолкования, приводит к противопоставлению фрейдовского психоанализа и гегелевской феноменологии духа. Психоанализ абсолютизирует археологический аспект, тогда как феноменология духа — телеологический. Герменевтическая интерпретация должна удерживать оба вектора понимания в диалектическом единстве, поскольку всякий символ репрезентирует как начало, так и цель человеческого бытия.

        Г.Б. Гутнер